«Моя работа – это портал в разные миры»
В Международную Федерацию обществ Красного Креста и Красного Полумесяца я пришел совершенно случайно. После защиты диссертации по экономике работал научным сотрудником в Институте Африки Академии наук СССР. Мы консультировали тогда еще Советский Красный Крест. И однажды нам оттуда позвонили и сказали, что Международный Красный Крест организует первые в Москве курсы полевых делегатов. Поскольку я как раз делал им справку по международной кооперации в Анголе, то меня и отправили на недельку. Это был 1987 год.
Я до сих пор помню, как меня заразила тогда эта идея: нейтральная гуманитарная организация с более чем столетней историей, глобальный охват, основоположник международного гуманитарного права, уникальный профессионализм. Было бы славно с ними поработать, подумал я тогда. И представьте, буквально через пару месяцев мне позвонили и предложили позицию финансового делегата от Федерации в Судане. Поедешь? Я как раз занимался Восточной Африкой и был очень рад отправиться туда работать. Речь шла о трех месяцах, но они превратились в год, и я до сих пор помню, как это было сильно, — реальная масштабная работа, реальная помощь людям. С этого все и началось.
Из Хартума я вернулся в Москву в свой институт и думал, что о Красном Кресте останутся только приятные воспоминания. И тут в конце года Федерация приглашает меня в Женеву на семинар старших делегатов. В категорию «старших» я не попадал, но я был единственным сотрудником из Советского Союза и Восточной Европы с хоть и не большим, но опытом международной полевой работы. Интереснейший двухнедельный семинар, пора домой, Новый Год на носу. Я пришел в офис секретариата попрощаться, навстречу мне по коридору идёт начальник операций Койчи Ватанабе. "Нет, ты никуда не улетаешь. Случилось землетрясение в Спитаке, в Армении". Это была страшная катастрофа – 25 тысяч погибших. Начало перестройки, Советский Союз впервые в своей истории попросил гуманитарной помощи у мирового сообщества.
Мне довелось поработать в оперативной группе по Армении полтора года. Наша задача была направить в нужное русло материальную помощь со всего мира. Сотни тысяч пострадавших людей получили кров, питание, социальную помощь благодаря этой солидарности. Кроме этого, мы хотели оставить что-то на десятилетия вперед. Нам посоветовали построить Центр для лечения больных с травмами позвоночника. Мы его строили 5 лет, и этот Центр до сих пор работает под эгидой Армянского Красного Креста.
После Армении я 5 лет занимался Восточной Африкой, работал региональным директором подразделений Азии, Европы, и много еще всего. Работа с регионами — это чрезвычайно интересно. Вот, например, Азиатско-Тихоокеанский регион — невероятное разнообразие. В него входят 42 страны: от Афганистана до островов в Тихом океане. Столько миров, культур, мудрость потрясающая.
Я всегда говорю, что моя работа – это портал, через который я попадаю в разные миры.
Причём не как турист, а изнутри — ведь мы всегда работаем через национальное общество Красного Креста (или Полумесяца): их сейчас 190, почти во всех странах.
У нас, например, была программа для Японского Красного Креста – каждые два года в Женеву присылали нового сотрудника на стажировку. Японский Красный Крест – это самое большое национальное общество в мире с колоссальным оборотом. 92 госпиталя. 43 службы переливания крови. Колоссальная машина: каждый японец знает Японский Красный Крест. Но они настолько ориентированы на работу в своей стране, что им важно было начать делиться опытом и впитывать чужой опыт тоже. Поэтому мы разработали для них такую программу. Они учились работать в мультикультурном пространстве, а мы учились их уникальной методике принятия решений, ведения переговоров. И благодаря этому и мы менялись в лучшую сторону, и они.
Одна из проблем Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца – сложная структура.
Так сложилось исторически: середина XIX века, идея Анри Дюнана, Международный Комитет, национальные общества, решившие в 1919 году объединиться в Федерацию, Женевские конвенции и протоколы... Если бы Красный Крест создавался сегодня, все наверняка выглядело бы проще. Но это не значит, что мы получили бы от правительств такой уникальный мандат – его можно было заслужить только 150-летней кропотливой, мужественной работой всего Движения, как мы его называем.
Вы были в аэропорту Франкфурта и Мюнхена? Аэропорт Мюнхена – великолепный образец немецкой организованности: все понятно, несмотря на огромный масштаб, всегда знаешь куда идти. В аэропорту Франкфурта можно потеряться навсегда (преувеличиваю, конечно). Разница в том, что Мюнхенский аэропорт строили на чистой площадке, не было никаких ограничений, и его идеально спланировали. А аэропорт Франкфурта эволюционировал почти век, нужно расширяться, строить новые терминалы и взлетные полосы, а вокруг сложившаяся инфраструктура, люди живут, дороги — гораздо сложнее, чем с нуля. Так вот, наше Движение – это аэропорт Франкфурта. И в этом его богатство: традиции, корпоративная структура и, прежде всего, уникальный мандат от государственных властей.
В чем разница между МККК и Федерацией обществ Красного Креста и Красного Полумесяца? Самое простое, что можно сказать, — МККК занимается международными и отчасти внутренними конфликтами. А мы вместе с национальными обществами занимаемся остальным: природными катастрофами, техногенными, социальной работой... В мире все, конечно, сложно и становится все сложнее. В районах конфликтов происходят природные катастрофы, сами конфликты сильно изменились после Второй мировой войны: они стали гораздо более локальными, есть серьезная проблема терроризма. В конечном итоге самое важное — как мы работаем друг с другом и как распределяем роли и обязанности во всем многообразии ситуаций.
Например, МККК великолепно работает в сложнейшей ситуации в Сирии, в тесной связке с Сирийским Арабским Красным Полумесяцем, волонтеры которого каждый день на линии фронта. А в северной Сирии, где очень сложная обстановка в гуманитарном плане, люди получают помощь через национальное общество Турции. Мы – одна семья, и это наше огромное преимущество. Благодаря этому мы находим решения и помогаем даже в безвыходных, на первый взгляд, ситуациях.
На месте стоять нельзя – можно заржаветь и вместо решения, стать самому проблемой.
Среди множества операций, которыми довелось заниматься по всему миру, особняком стоит цунами в Азии. 2004 год, конец декабря, я очень устал. Ждал, что вот настанут каникулы, отосплюсь. Я тогда «заведовал» Азиатско-Тихоокеанским регионом. И вдруг мне в 6 утра 26 декабря звонят и говорят, что в Бангладеш землетрясение. Как выяснилось, не землетрясение, и не в Бангладеш, а цунами, из тех, что бывают раз в тысячу лет. Оно разрушило целые регионы в Индонезии, Шри-Ланке, Таиланде, на Мальдивах и докатилось даже до берегов Африки.
Я сразу бросился на работу. Экстренно, буквально за пару часов, отправили обращение к донорам, и покатился такой снежный ком всемирной мобилизации: самолетами отправили мобильные госпитали, задействовали все доступные нам механизмы... Я страшно гордился нашей работой. Мы мобилизовались в момент, и потом 10 лет кропотливо восстанавливали то, что разрушила природа. Катастрофа была такого масштаба, что мы привлекли все мобильные подразделения экстренного реагирования национальных обществ по всему миру — если бы тогда случилось что-то еще, нам нечем было бы ответить.
С Российский Красным Крестом мы работаем очень давно и успешно. Сейчас самый приоритетный вопрос: закон о Красном Кресте в России. Мы надеемся, что он будет принят в ближайшее время. Российский Красный Крест, один из старейших в мире, основанный ещё императором Александром II, имеет великую историю. Чрезвычайно важно поставить его работу на новые рельсы в юридическом плане, вместе с РКК и МККК мы плотно сотрудничаем по этому вопросу с Государственной Думой, профильными министерствами.
Сейчас я специальный советник генерального секретаря Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца. Одна из последних моих функций — временно исполняю обязанности директора МФОКК по Африканскому региону. Мне нравится теория качелей: движение между мирами. На месте стоять нельзя – можно заржаветь, и вместо решения самому стать проблемой.
На нашей работе легко перегореть, ты близко к человеческим страданиям. Но сочетание благородности задачи, профессионализма команды, всемирного охвата нашими национальными обществами и их волонтерами, объединёнными в одну семью, и юридической основы нашей деятельности — невероятно. Работать в такой организации — колоссальная привилегия. Я каждый день просыпаюсь и думаю: как же мне повезло.