Уругвай: бывший заключенный рассказывает о своем пребывании в тюрьме и о посещениях делегатов Красного Креста

Однажды вы сказали о том, что физические пытки в тюрьме – это сущий пустяк по сравнению с нескончаемыми часами одиночества…  

Это две совершенно разные вещи. Тех методы, которые они использовали во время расследования, - электрошок, погружения на большую глубину и избиения – должны было рано или поздно прекратиться, потому что мое тело больше не могло этого выносить. Одиночество – это пытка совсем другого рода. Они изолировали нас – лидеров Тупамароса - и разбросали по всей стране. Генерал, который руководил этой операцией, открыто заявил: " Поскольку мы не могли их убить после ареста, мы вынудим их лишиться рассудка " . В итоге из девяти человек один умер в тюрьме, а двое действительно лишились рассудка.

Меня арестовали вместе с Хосе Мухика ( " Пепе " ) и Фернандесом Уидобро ( " Ньято " ). Нас переводили из одной камеры в другую по всему Уругваю. Долгое время мы находились в подземелье в камерах размером один на два метра. Они часто не давали нам воды, поэтому мы научились пить собственную мочу. Нам также не давали еды, и мы ели насекомых. Ходить в туалет нам разрешалось только один раз в день. И это была пытка, потому что, если ты справлял нужду в своей камере, тебя наказывали. В таких обстоятельствах твой мозг перемещается на место мочевого пузыря, потому что ни о чем другом ты просто думать не можешь. Мы никогда не видели ни единой живой души, и ни секунды не видели солнца.

Все это создавало очень напряженную атмосферу, которая вынуждала нас искать новые пути общения друг с другом. Стены в камерах были абсолютно голыми. Единственная поза, в котор ой можно было проводить время, – это сидя на полу, держа руки за спиной. Поэтому мы заново изобрели азбуку Морзе. Однажды на Рождество мы впервые смогли установить контакт друг с другом. Внезапно я услышал, как Ньято скребет по стене, которая нас разделяла, и я понял, что он пытается поговорить со мной. Я подсел к стене и попытался ответить. Потом он начал стучать по ней достаточно ритмично. Он выстукивал мне фразу, подходящую, по его мнению, к Рождественскому дню. Расшифровка первой же буквы позволила бы мне понять весь шифр. Фраза, которую он мне " телеграфировал " , звучала так: " Счастье в жизни " .

С этого времени мы поддерживали связь друг с другом. Это стало глотком свежего воздуха. Мы проводили годы, рассказывая друг другу о детстве, наших подружках, революционных планах - обо всем. Я читал ему стихи и истории, которые сочинял в голове.

  Где вы находили силы для того, чтобы выживать в таких условиях на протяжении такого длительного времени?  

Я считаю, что, оказавшись в невыносимой ситуации, все люди хватаются за жизнь, как плющ за стену. Любой мог бы выжить даже в таких сложных условиях, зная, что у него есть отец или ребенок, или просто потому, что он хочет жить, чтобы увидеть следующий день.

Моя семилетняя дочь Алехандра, приходила навещать меня. В один из визитов к врачу после посещения тюрьмы она сказала ему: " У папы нет рук " . Это все потому, что мои руки были скованы под столом, и она их не видела. Я не мог передать ей никакого маленького подарка, ни рисунка – ничего. Но однажды в моей камере от стены отломился небольшой белый камушек. Я нагрел его в своих руках, которые были закованы в наручники, и когда пришел в комнату для свиданий, показал этот камешек надсмотрщику и попросил этого человека передать его дочери. Он с отвращением посмотрел на меня, но камушек предал.

Я сказал Алехандре: " Ты помнишь сказку о Мальчике-с-пальчик? Первый раз, когда он пошел в лес, он посыпал свой путь хлебными крошками, чтобы найти дорогу домой. Но прилетели птицы, склевали их, и мальчик потерялся. Во второй раз, когда он пошел в лес, он был уже более предусмотрительным, и посыпал свой путь маленькими камушками. Благодаря этому он смог найти дорогу домой и вернуться в теплую кухню, наполненную запахом свежих пирогов. Почти все эти камушки потом исчезли, и только три сохранились: два из них хранятся в сказочном замке Шарля Перро, а еще один – это тот, который ты держишь в руках. Я не могу тебе рассказать, как он ко мне попал, но теперь он твой! " С этого дня дочка спала с этим маленьким камушком под подушкой и говорила всем: " Это для того, чтобы мой папа нашел дорогу домой " .

  Какую роль играли для вас посещения сотрудников Красного Креста?  

" Поскольку мы были " заложниками " военной диктатуры, делегатам Красного Креста не разрешали нас посещать. Мы знали, что они посещали тюрьмы Либертад и Пунта де Рилс, где содержались женщины, и вне всякого сомнения, эти посещения сыграли там важную роль. Когда условия в нашей тюрьме начали ухудшаться, мы поняли, что кто-то выразил обеспокоенность нашей судьбой. Например, нас заставляли стоять всю ночь напролет. Поэтому Красный Крест знал через наших родственников, что если бы они потребовали для нас улучшения условий содержания, с нами стали бы обращаться еще хуже.

Однажды представители Красного Креста пришли в бараки вооруженного отряда " Кабальерия 8 " в Мело, потому что мы очень сильно заболели. В этот день мы обратили внимание на то, что происходит что-то странное: надзиратели вывели нас из камер, открыли окна, чтобы туда попал солнечный свет, и внесли стол и стул. Я никак не мог усесться удобно, так как не сидел на стуле уже лет десять.

Они позволили нам принять душ и побриться, а потом отвели нас туда, где мы никогда раньше не были – в свой офис. Когда мы подошли к двери, с нас сняли наручники и капюшоны, и начальник сказал: " Приехали представители Красного Креста. Вам запрещается подходить к ним ближе, чем на 20 метров, и вы не должны произносить вслух ни слова. Если вы нарушите этот приказ, вы знаете, что будет. Мы вошли в комнату и оказались лицом к лицу с представителями Красного Креста, которые стояли в окружении офицеров. Командир попросил меня назвать свое имя – я назвал. Затем он спросил, хорошо ли я себя чувствую, и я ответил утвердительно. После этого меня отвели обратно в камеру. После того, как представители Красного Креста уехали, мой стул и стол унесли, и все продолжилось так, как было раньше.

Второе посещение состоялось тогда, когда я был в тюрьме Либертад в 1984 году. Именно тогда я познакомился с Эрнаном Рейе. Я сказал ему все то, что рассказываю вам, ничего не приукрашивая, но с долей юмором. Юмор – это потрясающий инструмент выживания и вообще очень необходимое качество для жизни.

  Чтобы вы могли сказать делегатам, которые сегодня посещают заключенных в 80 странах мира?  

Существует определенная психология заключенного, психология человека, подвергавшегося пыткам, – тюремная психология. То, что делают делегаты, безусловно, очень важно. Но в той же степени важно постараться понять психологию заключенных, чтобы знать, как лучше им помочь.

При разговоре с заключенными делегаты должны помнить о том, что в комнате могут быть установлены микрофоны. Необходимо быть очень осторожными, поскольку после отъезда представителей Красного Креста, надзиратели, которые являются истинными хозяевами тюрьмы, заставят заключенных заплатить за свои слова. Делегатам нужно выводить заключенных во двор, чтобы беседовать с ними там. Они не должны разговаривать с за ключенными, которые были отобранными для бесед властями тюрьмы, а должны производить отбор сами. Им также необходимо общаться с родственниками заключенных. Ведь самое важное – это обеспечить защиту заключенных и сохранить анонимность сказанного ими.

  С вашей точки зрения, каков самый положительный итог посещений Красного Креста?  

Значение посещений делегатами Красного Креста трудно выразить словами – они приносят надежду и всегда помогают добиться каких-то улучшений. Несмотря на то, что в нашем случае посещения не привели к улучшению условий содержания, они подарили нам чувство защищенности, просто благодаря тому, что делегаты нас видели и имели подтверждение тому, что мы живы. Я могу сказать, что именно это стало самым главным итогом.