«Я хочу поправиться и вернуться домой»: полевой госпиталь Красного Креста в Газе пытается справиться с огромным потоком пациентов

В прошлом месяце Хасан был ранен в ногу, когда вместе с 14-летним братом пытался добраться до места раздачи помощи. Его доставили в полевой госпиталь Красного Креста, чтобы прооперировать, и теперь он днями лежит на кровати-раскладушке в жаркой палатке и ждет дальнейшего лечения. 

Почти каждый день его навещает отец.  

Хасан, старший из пяти сыновей в семье, рассказывает: «Мы ходим за гуманитарной помощью, чтобы семье было что есть. До войны у нас все было хорошо. Мы могли ходить гулять. Отец приносил все, что нам было нужно. Мы ходили в школу. Тогда жизнь была хорошая, а теперь она ужасна. Нет муки, нет еды. Я иду, чтобы получить хотя бы что-нибудь, потом ухожу. Меня ранили, когда я пытался добыть еду».  

Хасан любит футбол, но чтобы он снова смог играть, должны пройти месяцы. Он говорит, что больше не выйдет на улицу, если это будет опасно для жизни.

«Я хочу поправиться и вернуться домой, – говорит Хасан. – Когда выйду из госпиталя, буду сидеть дома: не хочу, чтобы меня снова ранили».

Хайтам, операционный медбрат из Красного Креста Норвегии, уже четвертый раз приезжает в Газу по ротации. С 27 мая рабочая нагрузка на медиков достигла небывалого уровня, количество поступающих пациентов беспрецедентно.  

«В предыдущие мои приезды мы оперировали 8–10 человек. Теперь же мы оперируем 30–40 пациентов ежедневно. Это огромная разница хотя бы в том, какая нагрузка на нас ложится. Во время инцидентов с большим количеством пострадавших у нас тут люди кричат, рвутся вперед, в начало очереди, потому что каждый хочет, чтобы его приняли первым. Люди поступают с различными травмами, в основном сложными, со взрывными травмами, но большинство – с огнестрельными ранениями».  

Иногда в полевой госпиталь Красного Креста одномоментно прибывают сотни человек. Этот хаос повергает в отчаяние родственников пострадавших, и больше всего это воздействует на детей. Доктор Салли, специалист полевого госпиталя в области психического здоровья и социально-психологической поддержки, часто видит рыдающих и испуганных детей, перед глазами которых разворачивается картина страданий их близких. В такие моменты в работу включаются специалисты-психологи, чтобы незамедлительно оказать помощь, сделать маленький, но значимый шаг к тому, чтобы в этой суматошной обстановке дети снова почувствовали себя в безопасности.

«Когда пострадавших много, мы оказываем им (детям) базовую социально-психологическую поддержку, усаживаем их, помогаем успокоиться, умыться, даем попить воды. Это то, что мы можем сделать. Остаемся с ними, пока они не успокоятся», – говорит доктор Салли.

А еще дети регулярно оказываются в госпитале потому, что сами получают ранения.

«Один шестилетний мальчик потерял маму, отца и сестру. Из родственников осталась только другая сестра, сам же он был ранен в ногу. В течение трех недель у него была фаза отрицания, он отказывался принять тот факт, что мама и папа погибли. Я старалась работать с ним, проводила психологические сессии, чтобы он постепенно принял факт смерти близких и даже начал выражать свои чувства, а не подавлять их, – рассказывает доктор Салли. – Наконец он потихоньку начал интересоваться развлечениями – рисованием, играми, начал контактировать с нами. Эти истории, свидетелями которых мы становимся, остаются с нами и влияют на нас».

Когда поступает огромное количество пострадавших и превышение вместимости госпиталя достигает экстремальных значений – в последние недели от 160 до 190 % от обычного его заполнения, – рутинные задачи, такие как обходы, откладываются, что увеличивает нагрузку на сотрудников и становится источником еще большего стресса. Они должны полностью сосредоточиться на том, чтобы в максимально возможной степени помочь прибывающим пациентам. Но даже когда нет массового наплыва пострадавших, нуждающиеся в медицинской помощи продолжают поступать. Люди заболевают, пациентам требуется уход после операций, продолжают рождаться дети.

Один такой ребенок появился на свет несколько дней назад, когда в госпитале звучал сигнал тревоги, предупреждающий о том, что поблизости началась стрельба и всем нужно укрыться в безопасном месте. Но не каждый может это сделать. Пациентов в хирургии нельзя перемещать. Также никуда не деться женщинам, у которых начались схватки, или акушеркам, принимающим роды. 

«Когда звучит сигнал тревоги, акушерка порой не может никуда отойти. Перед тобой женщина, которая вот-вот родит ребенка, и ты остаешься с пациенткой. Бывает, что ее можно переместить с койки на пол, чтобы максимально обезопасить, но есть много сложностей», – говорит Ясмин, руководитель акушерской группы. 

Гада рожала шестого ребенка, когда зазвучал сигнал тревоги, оповещающий о стрельбе. Вокруг творился хаос, но акушерка Фаластин оставалась рядом с ней и спокойно давала указания в течение всего времени, пока женщина рожала. К счастью, Гада и ее новорожденная дочь Асия не пострадали. Но такие случаи в полевом госпитале происходят все чаще, что говорит о все возрастающей опасности, которой подвергаются и пациенты, и персонал.

«У меня еще пять детей, старшему 11 лет, и мы были вынуждены бежать в Аль-Маваси. Я беспокоилась: когда рожала в прошлый раз, в начале 2024 г., условия были лучше, было больше больниц. В этот раз я забеременела, потому что у меня больше не было средств контрацепции, – рассказала Гада сотрудникам госпиталя. – Я боялась обращаться в полевой госпиталь, но персонал оказался замечательным».  

Страх не покидает Гаду, даже когда перестает звучать сигнал тревоги. С этим чувством она отправляется домой.

«Условия жизни действительно тяжелые, и я боюсь возвращаться в палатку, где стоит жара и летают мухи. Я боюсь за Асию», – говорит Гада.